Диверсия [= Федеральное дело] - Андрей Ильин

— Что же делать?

— Искать противника.

— Так в чем дело — ищите.

— Дело в средствах. Для выполнения данного вида работ требуется привлечение специалистов. А они дешево не стоят.

— Сколько?

Телохранитель-референт назвал цифру. От которой Хозяин слегка вздрогнул.

— А сами вы не справитесь?

— Я телохранитель. Только телохранитель. Я умею стрелять, обнаруживать слежку, уходить от погони, вычислять направление предположительной угрозы. Умею немножко думать. А в этом случае надо думать много. Очень много.

Это не моя специальность. Здесь нужна ищейка. Ищейка, кроме всего прочего, имеющая доступ к специальным архивам.

— Вы знаете таких людей?

— Я знаю таких людей. Но не знаю, согласятся ли они работать.

— Они из вашего ведомства?

— Из моего бывшего ведомства. Или из подобного ему.

— Хорошо. Я даю согласие на их привлечение. Что еще?

— Я буду вынужден ввести их в курс дела. Частично.

— «Частично» — это насколько?

— Ровно настолько, сколько потребуют интересы ведения следственных мероприятий.

— Ладно. Делайте что хотите. Только обеспечьте быстрый результат. А в остальном я полагаюсь на вас.

— Тогда последнее. Вряд ли они захотят раскрывать свое инкогнито.

— А я к личным знакомствам с подобного рода работниками и не стремлюсь. Хотя и не зарекаюсь.

— Тогда вопрос исчерпан.

Люди, взявшиеся вести следствие, нашлись.

Глава 62

Копии материалов милицейского расследования, окольными путями полученные из горотдела УВД, сути дела не прояснили. Мотивы преступления до сих пор остались неизвестными. Личности нападавших до сих пор не установленными. Соседи ничего, кроме выстрелов, не слышали. И ничего, кроме масок вместо лиц и пятен грязи вместо номеров машин, не видели. А если и видели, то молчали как рыба о прошлогодний лед.

В общем, все, как обычно и бывает при заказных убийствах. Стреляных гильз и трупов во множестве, а свидетелей — ни единой живой души.

Но что самое удивительное, не были установлены не только совершившие нападение преступники, не была установлена личность самого потерпевшего. Его паспорт, водительские права и прочие имеющиеся у всякого гражданина всякого государства документы нашли. Но дело в том, что никто эти документы ни ему, ни кому-нибудь другому никогда не выдавал. Ни паспорт, ни права, ни диплом, ни даже свидетельство о рождении. То есть погибший гражданин не рождался, не получал по истечении шестнадцати лет паспорт, не заканчивал средние и высшие учебные учреждения и не сдавал на водительские права. Но все это имел!

Как же такое могло случиться?

Милиция на этот вопрос ответить не смогла.

Ничего нового не добавили и пострадавшие мафиозные киллеры, в сотый раз, через референта-телохранителя, пересказывавшие перипетии подъездной баталии.

— Я сюда. А он сюда. Тогда я за шпалер, а Лысый деревянным чурбаном под ноги. И уже не дышит. А чем он его ткнул — не ясно. Ножа я не видел…

— А что вы видели?

— Ни черта не видел. Там темно было. Как ночью в заднице у сидящего на ней негра…

Столь же невнятные показания давали соседи.

Нет, никто у него не гостил, никто не ночевал, никто, кроме жэковских слесарей и электриков, не приходил. По всему видно, покойный жил букой, посторонних в свою жизнь не допуская. Только «здрасьте» и «до свидания» при случайной встрече на лестничной клетке. Или на общем субботнике. Может, у него горе какое случилось. Или болезнь…

Одним словом — никаких контактов. И эта ниточка оборвалась, едва начавшись. Прямо не человек — а человек-невидимка из уэллсовской книжки.

Вот эта изолированность от внешнего мира больше всего и настораживала нанятых Хозяином спецов-следователей. Не бывает в этой жизни людей с полностью обрубленными контактами. Чтобы без жен, сожительниц, близких и дальних родственников, без друзей, приятелей и случайных собутыльников. Учился же он в школе, служил в армии, пил пиво, крутил романы. Должен же он кого-то и его кто-то знать.

Этого не знал никто! Вернее — все, но ровно настолько, насколько необходимо, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

— Вы были правы в своих подозрениях: этот покойник не был обыкновенным человеком, — сказали следователи. — Этот покойник только маскировался под обыкновенного человека.

— Тогда кто он был?

— Это самый трудный вопрос. Мы получили его фотографию и отпечатки пальцев, но не смогли идентифицировать их ни в одной картотеке. Он не привлекался ни по линии МВД, ни по линии органов Безопасности. Он не служил в спецчастях Министерства обороны и ГРУ. Он не занимал никаких должностей ни в одной известной нам организации подобного профиля.

— Может быть, он не наш «спец»? Может быть, он их «спец»?

— Мы навели некоторые справки во внешней разведке. И получили отрицательный результат. Кроме того, у него славянский тип лица и полное отсутствие какого-нибудь акцента и каких-либо внешних контактов. Нет, он не похож на их шпиона. Тем более они уже давно не засылают к нам своих агентов, а вербуют их из числа имеющих доступ к государственным секретам специалистов. Это дешевле, безопасней и не требует языковых и страноведческих сверхусилий, которые необходимы для превращения среднего американца из пригородов Нью-Йорка в выпускника сельского ПТУ с Рязанщины.

— А если допустить, что он не «спец», а просто скрывающийся от алиментов прохожий? А трагические последствия драки между ним и нашими дуболомами-исполнителями это только игра случая? Стечение разного рода обстоятельств.

— Алиментщик?.. Мы переложили событийный ряд имевшего место происшествия на понятный компьютеру язык и отсмотрели его в координатах реального времени. А затем в режиме один к десяти, один к ста и один к тысяче замедления. Как на снятой рапидом видеопленке. Мы провели хронометраж каждого отдельного движения.

— И?

— И сильно удивились. Его реакция в несколько раз превышает уровень реакций нормального человека. И даже нормативную для «спецов». Она равна, а по некоторым параметрам превосходит реакции спортсменов олимпийского класса, выступающих в игровых и отдельных технических видах спорта.

— Так, может быть, мы имеем дело с уникумом? С природным в данной конкретной области талантом?

— Может быть. Некоторые, один на миллион, люди действительно от рождения обладают исключительной реакцией. Но тогда только реакцией. Ею одной. А он, кроме нее, демонстрирует поразительные способности в быстродействии. Которые одной природной предрасположенностью не объяснить. Всякое его боевое движение вдвое опережает аналогичное движение хорошо тренированного в рукопашке бойца. Его руки и ноги сгибаются и распрямляются быстрее. И, значит, достигают цели быстрее, чем руки и ноги его противников.

Мы предложили спортсменам уровня не ниже мастера спорта международного класса повторить известные нам движения на специальном манекене. И зафиксировали траектории и скорость полета их конечностей. От исходной до конечной точки. У волейболистов она оказалась ниже. У каратистов и дзюдоистов значительно ниже. У профессионалов настольного тенниса — почти равной. Но те спортсмены были гораздо моложе. Те спортсмены тренировались по специальным методикам, из месяца в месяц и каждый день по нескольку часов. И, главное, они готовы к подобному двигательному быстродействию. Настроены на него. В отличие от пострадавшего, который действовал спонтанно, не готовясь к драке, как спортсмен к рекорду, заранее.

И тем не менее они не смогли превзойти показанных им результатов!

Но, самое интересное, ни один спортсмен, продемонстрировавший быстродействие, приближенное к аналогу, не смог показать равную ему точность! Точность попадания в цель. Спортсмены мазали! На сантиметр. На два. На три. Из предложенного им положения они не могли попасть в точку, в которую попадал их предшественник!

— Вывод?

— Мы получили документальное подтверждение того, что имеем дело не со случайным человеком, а с профессионалом высочайшей квалификации. Мы можем представить сравнительные диаграммы, на основании которых были сделаны эти выводы…

— Нам не нужны диаграммы. Нам нужно знать, кем был этот человек.

— «Спецом»! Теперь это совершенно очевидно.

— Я понимаю, что «спецом», но чьим спецом? Кто его навел на нас? Чей приказ он выполнял?

— Чтобы ответить на этот вопрос, имеющейся у нас информации недостаточно.

— Что вам нужно еще для того, чтобы ответить на этот вопрос?

— Время. И еще, пожалуй, труп.

— Труп?

— Да, тело потерпевшего.

— Оно давно захоронено.

— Значит, надо провести эксгумацию. Без осмотра трупа мы не сможем двинуться дальше.